Мы не можем выбирать, чего нам хочется, а чего нет, вот она — неприглядная, тоскливая правда. Иногда мы хотим того, чего хотим, зная даже, что это-то нас и прикончит.
Повторяю, скорее, для себя: книга мне не понравилась.
Она выиграла Пулитцеровскую премию, много других престижных наград в области литературы, Амазон назвал ее лучшей книгой 2014, и по этим причинам как минимум она заслуживает внимания. Потому что написана она очень хорошо, а хорошая литература никогда не бывает лишней.
Последний раз меня так разрывало от противоречивых чувств, когда я прочел "Дом, в котором", но в том случае все же я склонялся к объективному "плохо", чем "хорошо". А в случае с "Щеглом" нужное слово - это, пожалуй, "слишком".
Отдельное спасибо стоит сказать составителям саммари, в котором раскрывается спойлер - сюжетный поворот, что находится далеко не в начале книги. Чтоб вы понимали, как неторопливо пишет Донна Тарт, как неспешно, словно все время мира сосредоточено в ее руке, приведу пример. Чтобы рассказать о том, что мальчик взял со стола яблоко и съел его, она сначала напишет о том, где посадили яблоню, как она росла, кто собирал тот урожай, а еще о том, кем работал давно-давно дед мальчика, потом отец мальчика, в какой детский сад пошел этот мальчик, какие игрушки ему нравились в детстве, как он учится в школе и что ест на завтрак; по каким соображениям он решил взять со стола то яблоко, как события его детства повлияли на жесткость, с которой он это проклятое яблоко вообще схватил. Причем напишет так здорово и живо, что вы будете мечтать стать этим яблоком, этим мальчиком, захотите стать частью истории. Я гиперболизирую, но суть понятна. Вообще считаю, что книги следует продавать без саммари, максимум - теги как на АО3 : D Уж книги Тарт точно следует открывать с чистой головой, понятия не имея, чего тебе ждать.
Восемьсот страниц непрерывных триггеров и боли; мне, как любому порядочному нестабильному человеку понравилось вариться в этом котле с неприятными ощущениями, упиваться страхом Тео, его переживаниями длиною в десять с лишним лет. Донна Тарт (специалисты, расскажите, как правильно - с двумя "т" или с одной? я не оч умный, но вроде бы правила транскрипции и пр указывают на одну) умеет писать так, словно ты даже не рядом, а ты и есть главный герой ее книги, и вот спустя главу это не книга вовсе, а жизнь. У меня проблемы со скоростью чтения, а также с концентрация внимания; все это выливается в мою невозможность в полной мере прочувствовать книгу. Я редко могу абстрагироваться от реального мира на стопроц, чтобы окунуться в историю так, словно настоящего меня нет, я есть только в мире книги. А вот с "Щеглом" впервые за долгое время мне удалось вновь это испытать, как будто вне рамок мира Тео меня никогда и не существовало, фор риал. Потрясающие ощущения. Знаете, это когда пишешь близкий сердцу фанфик или пересматриваешь любимый с детства сериал - ходишь по квартире, варишь себе кофе и видишь, как в твоей голове персонажи делают то же самое. У меня ни на секунду не возникло мысли о том, что Тео, Борис, Китси, все они - это персонажи, они ведь такие живые, настоящие, вот прямо рядом со мной, руку протяни и потрогай.
Книга оставила странное послевкусие, полнейшее разочарование в мире и всем, что меня окружает. Это было больно и совсем не жизнеутверждающе, хотя для бодрящей концовки были все ингредиенты: мальчик, потерявший мать, встретивший на своем пути много разных интересных людей. Согласно негласным (и необязательным, офк) законам жанра он должен был открыть в себе второе дыхание, пробиться через тернии к звездам, несмотря на все трудности, что подкинула ему судьба. Но "Щегол" с каждой страницей закапывал Тео все глубже и глубже, моральные рамки стирались сильнее, а проблемы наваливались пугающим ворохом сверху, прям на голову. А я читал с нарастающим ужасом и думал: "Черт побери, как же он выберется из этого дерьма?". Только под конец понял, что не выберется. И что в этом, собственно, жестокая мораль.
А вообще книга о любви. Я раньше смеялся, когда Ася, познакомившая меня с творчеством Тарт, дала мне "Щегла" со словами: "Тарт молодец, получила Пулитцера за слэш между подростками!". Теперь я не смеюсь, ибо смешного вообще ничего в этой истории нет.
От удушающей любви Тео и Бориса, особенной, нежной и почти приторной, было больно чуть ли не физически (вообще часть про Лас Вегас моя самая любимая); помню, как я поджимал ноги и умиленно тер щеки, помню, как открыл книгу и орал на страницы, как будто Борис мог бы меня услышать. До конца книги так и не смог простить Борису того, что он не пошел следом, за Котку не могу простить, вообще ни за что простить так и не получилось. А персонаж-то классный, как раз тот тип героев второго плана, от которых обычно без ума публика: мультикультурный и разносторонний, интересный и удивительный, совершенно обаятельный, юный алкоголик и наркоман. Но все равно же мудак. И то, как он поступил, и то, что он так много лет не пытался Тео найти, черт возьми, да как он мог, зло думал я, как же так, Борис. А потом все же смирился. Не нашел - значит, не так оно и нужно было им обоим, значит, на все свое время и так далее. Их отношения с Тео оставили на моей душе особенный рубец; то, как Борис все же примчался, как он бежал к нему при удобном случае, как защищал и беспокоился. Его красные глаза, налитые слезами, когда он вел машину одной рукой, а другой зажимал рану. Господи, господи, господи. И все же он оказался одним из лучших его друзей как в детстве, так и во взрослом возрасте.
Все же мать меня воспитала так, что люди, употребляющие наркотики и занимающиеся странными тайными делишками, мягко говоря, не слишком надежны, а следовательно, и в друзьях таких иметь не следует. Это нехорошие люди, говорила мама. У меня с детства эта мысль под коркой мозга отложилась, и теперь мучаюсь, не могу избавиться от ощущения, что Борис мошенник и, возможно, убийца, а значит, что слово мудак вполне ставится со всем этим в один ряд. Но, черт возьми, как верить сердцу, которому нельзя доверять? Словом, люблю я его, этого Бориса, мы бы с ним, думаю, подружились, были бы лучшими друзьями на свете, я б его обожал, несмотря ни на что, потому что он правда классный и хороший.
И если Борис вызывает у меня противоречивые чувства, а мудаком я его называю не из-за самых справедливых причин - скорее, инстинктивно, - то Пиппа мне не понравилась решительно и осознанно. Я ненавижу ее ровно так же, как ненавидел бы Тео, если бы не любил так сильно. В жизни Тео вообще я нашел много пересечений с моей, и вот эта болезненная безответная любовь сильнее всего под дых ударила. Неприязнь к Пиппе, опять же, импульсивна с моей стороны, но с этим я точно уже ничего не поделаю, она спасла Тео, он же пошел за ней в тот отвратительный день, как собачка, пошел и спасся. А потом она же его медленно убивала,год за годом, сама не осознавая в полной мере, наверное, и самое ужасное - ничего с этим сделать она не могла. А от этого мне становится почему-то еще противнее.
Хобби, эдакий Хагрид (эту книга вообще стала для меня спиноффом Гарри Поттера по многим причинам), добрый и бесконечно доверчивый, единственный островок тепла в "Щегле", я возвращался к мыслям о Хобби, когда у Тео в очередной раз становилось все хуже некуда.
Мне по-странному, однако понравилась Китси, холодная, но надежная, умело играющая свою роль, она сразу поняла, что от нее в этом мире требуется, хорошая и продуманная, но все же неприятная, отторгающая.
Это мой второй роман Тарт, и если после "Маленького друга", в центре сюжета которого тоже далеко не радостная история, мне хотелось жить, то после "Щегла" хочется умереть. Проблема даже не в том, что это было слишком хорошо, это просто было чересчур лично для меня, слишком сильная эмоционально книга; и проблема не в том, что следующие несколько недель я впаду в информационный вакуум и буду неспособен читать другие книги, а в том, что ужасно грустно, что такие грандиозные и шикарные книги встречаются не так часто сейчас.